Екатерина Слуднева - Диадема для Золушки[СИ]

И тут Улита переполошилась, вскочила с табурета, чуть его не уронила, и побежала в ванную.

— Он расстроится, если увидит меня в подобном наряде! — прокричала она по пути.

В прихожей задребезжал звонок.

— Насть, открой это, наверное, он! — снова крикнула Улита.

— Хорошо, — согласилась Настасья и открыла дверь.

Она застыла в изумлении и, кажется, даже приоткрыла рот. Он не был похож на придуманный ею образ, но все же он был поразительно красив и обаятелен. Он не был не слишком высок, плечи его были не столь широки, как казалось Настене, должны быть, и глаза его были не карие, а голубые. И волосы русые, а не каштановые, как у Ульяны. И лицо очень светлое, и щеки розовые от мороза. А на длинных ресницах остались капельки от растаявших снежинок.

И он, кажется, тоже не ожидал здесь увидеть кого-либо, кроме своей сестры, и поэтому тоже некоторое время молчал. Но потом дар речи пробудился.

«Девушка, вы не хотите стать моей натурщицей на несколько дней?» — придумала Настасья за него, стоило ему раскрыть рот.

— О, прекрасное создание, — обратился Вангог, и его голос был нежен и безумно приятен, — Я ошибся дверью, или Улита Бахровцева, то есть Ульяна Цветкова живет здесь?

И Настасья, как завороженная, только кивнула головой.

— Ошибся дверью? — снова спросил он и улыбнулся.

Настасья, кое-как придя в себя, сглотнула, потому как в горле пересохло совсем, и сделала шаг в сторону, пропуская его.

— Проходите, — еле выдавила она из себя.

— Благодарю, — он прошел, остановился прямо перед ней, посмотрел на нее сверху, все так же улыбаясь уголками пухлых губ, и мимолетным движением провел по кончику ее носа теплым нежным пальцем, словно подразнив ребенка.

А она все смотрела на него своими большими зелеными глазами, и как будто не могла понять, что здесь происходит.

Потом он разулся, закрыл дверь, потому как Настасья не отрываясь смотрела на него, и была не в силах сделать этого сама. Еще раз улыбнулся ей и прошел на кухню. И Настя, как привязанная, проследовала за ним.

— Прекрасное создание, — снова обратился к ней Вангог, наливая себе чай, — где же все-таки моя сестра?

— Она в ванной, — тихо пролепетала Настя.

— Выпьете со мной чаю? — спросил он, держа в руке чайник и не обратив внимания на ее слова.

— Благодарю, мы уже пили, — словно под стать ему ответила Настасья, и сама себе удивилась.

— Да я вижу, — он говорил и все время улыбался, — чашки вон еще стоят. Да вы присядьте, пожалуйста. Не заставляйте меня стоять…

В комнату вошла Улита. На ней был вчерашний наряд, который они выбирали с Настасьей. Теперь все его внимание было приковано к ней.

— О, ангел мой! — воскликнул Вангог, обняв сестру, — Свет очей твоих мне говорит, что в эту ночь твой сон был не глубок!

При этих словах Улита в миг покраснела.

— И кто же научил тебя так смущаться? — не поверил он своим глазам, — Где тот добрый человек, я отблагодарить его должен! Сколько я тебя помню, подобного не было никогда! Что же все-таки случилось?

Улита молча опустила ресницы, закусила нижнюю губу, и снова возвела свой немного детский провинившийся взгляд на брата.

— Прости, я понял, — он усадил ее на табурет, проследил, чтобы села еще не знакомая ему девушка, и сел сам, — и я рад, что ты выглядишь сегодня лучше, чем в прошлый раз, и что ты больше не «монахиня».

— Вань, — Уля укоризненно на него взглянула.

— Скажи мне, ангел мой, — он решил ее больше не слушать и снова улыбнулся Настасье, — что за прекрасное создание открыло мне сегодня твою дверь?

— Прости, я думала, вы уже успели познакомиться. Это Настя, моя одногруппница. Настасья, это мой брат — Вангог.

— Ну, зачем же Вангог? — он, казалось, обиделся, — Иван.

— Ты когда последний раз своим именем пользовался? — усмехнулась Ульяна.

— Ежедневно, в Лондоне. Они все его так интересно произносят! — смеясь ответил брат.

— Гога, у меня к тебе дело есть, — сообщила Улита.

— Какое? — он пил чай и разглядывал Настену, и спросил только для того, чтобы показать, что он внимательно слушает, хотя на самом деле его внимание приковывала к себе хорошенькая подруга снстры.

Так как и Настасья не сводила глаз с Ивана, Ульяна почувствовала себя здесь лишней.

— Простите, я вам не мешаю? — спросила она, пытаясь их немного одернуть для приличия.

— Нет, нет, продолжай! — ответил Иван, бросил беглый взгляд на сестру и продолжил разглядывать Настасью.

— А ты меня слышишь?

— Слышу.

— Слышишь, но не слушаешь!

Вангог все-таки решил, что она может обидеться и повернулся.

— Говори, — сказал он.

— Слушай, в каком ресторане будет проходить папино мероприятие? — оживилась Ульяна.

— В лучшем, — его надолго не хватило.

— Значит, у Александра Егоровича?

— У меня вопрос. Кто из нас живет в Москве? — Вангог отвлекся от Насти, и снова посмотрел на сестру, — Я только что прилетел, и отец мне еще ничего не говорил.

Улита слегка умерила свой пыл.

— Давай ты расскажешь мне весь свой план, а потом мы подумаем, что делать дальше? — предложил Вангог.

И Улита ожила и все рассказала.

— Почему нельзя сделать проще и вернуться, — выслушав ее, спросил Ваня, — это было бы громом среди ясного неба.

— Я уже раз попробовала вернуться, — призналась Улита, нахмурившись, — только что-то это у меня плохо получилось. И я не хочу этого грома.

— Ну, хорошо, я выполню твою просьбу, — согласился Вангог, — Но когда ты станешь прежней, гром все равно будет.

— Спасибо, Гога! — обрадовалась Улита.

— Будешь должна! — он улыбнулся.

Мартин совсем не понимал Ульяну. Казалось, он сделал все, чтобы она смогла ему поверить. А она по-прежнему чего-то боялась. Привезя ее к себе домой ночью, он не мог предположить, что это сможет как-то повлиять на их отношения. Он надеялся, что Уля станет больше ему доверять, из-за оказанной ей помощи, но укладывать ее в свою постель не собирался. Однако он почувствовал, что она ослабила защитную стену. Его это очень обрадовало, и безумно захотелось ее поцеловать, она не спешила спрятаться от него в своей комнате. И он поцеловал. Ее губы сладкие, как мед, легко ему поддавались, хотя и не отвечали, но даже так казались самыми сладкими и пленительными. Но еще важнее то, что она не только не испугалась, а позволила продлиться их общему наслаждению. И он делал все так, как он хотела. Он старался быть как можно более аккуратным. И когда бы она не сказала нет, он остановился бы и ушел к себе. Но она этого не сказала. И он чувствовал себя самым счастливым человеком на свете.